Божья роса
Теперь уважаемый читатель понимает, что ждать в напряжении финала истории мучительно, но еще мучительнее – быть непосредственным участником описываемых событий.
Я со своей стороны готова к арбитражу, но Лизке дали отсрочку, чтобы найти адвоката. А по радио между тем крутится лизкина реклама: «Tiene ninos enfermos? Informase sobre la programa humanitaria!» В смысле, «У вас больные дети? Мы вам расскажем про гуманитарные программы» И очень хочется придавить гадину, потому что явно она работает на самую уязвимую аудиторию, зная, что эти люди не пожалуются. Но сделать ничего не могу, пока мое дело не завершилось.

Часть 1 .
Часть 2 .
Часть 3 .
Часть 4 .
Часть 5 .

Вот в один непрекрасный день приходит на консультацию семья. Рассказывают, что подали документы на каую-то иммиграционную программу, но никак не могут разобраться, когда будет решение по делу. Вот и квитанция с номером есть. Достают квитанцию на поданные документы – официальная, все честь-по-чести. Отпечатанная иммиграционными службами. В графе «адвокат» значится наш знакомый – адвокат с земноводным именем. Но категория дела, по которому подана петиция, не соответствует фактам, описанным посетителями. Я их спрашиваю: «А Вы, собственно, что планировали получить?» - «Как что? Гринкарту мужу. Он без легального статуса, а у нас ребенок с эпилепсией. Ему сказали, что есть новая иммиграционная программа, и на основании этого вид на жительство дают.» Я уточняю: «А вы адвоката, который петицию подавал, видели?» А они мне: «Какой адвокат? Петицию женщина такая готовила, и деньги она принимала, и договор подписывала.»

Я к ним присматриваюсь, и думаю, как бы получше преподнести им новость. Муж выглядит не особо способным к осмыслению сложных ситуаций и вообще вид у него такой... второстепенный. А жена – женщина в теле и на вид решительная. К тому же с американским гражданством, статусом не рискует. Я ей говорю: «Мэм, Ваша петиция подавалась лицензированным адвокатом. Возможно, у него есть какая-то стратегия, о которой я не знаю. Но по моему скромному мнению, Ваш муж гринкару не получит, потому что заявленная в петиции иммиграционная категория для него недоступна. Более того, подача такой петиции запускает депортационный процесс, и все приключения, видимо, только начинаются.»

Женщина секунд тридцать осмысляет сказанное, потом поворачивается к мужу, и отпускает ему такую оплеуху, что иссушенная аризонским солнцем тушка нелегала вылетает из кресла и с тихим шелестом опадает на пол. А я мысленно радуюсь, что не занимаюсь бракоразводными делами.

Скандала, впрочем, не состоялось. Женщина коротко взвизгнула про «я же говорила», муж водрузил себя обратно в кресло, и они приготовились конструктивно обсуждать ситуацию.

А у меня же не цепи – кандалы. Я не могу даже научить пострадавших, как нажаловаться. Но тут ситуация немножко получше, поскольку из двух супругов у одного есть легальный статус, и дама настроена решительно. Проблема только в том, что на платного адвоката денег у них уже нет – все сбережения отнесли к лизке в офис. Я им дала координаты благотворительной организации, у которой есть штатные иммиграционные адвокаты, и отправила с напутствием с их помощью подать жалобу в коллегию по поводу предоставления адвокатских услуг без лицензии.

Как я потом прочитала в местной газете, жалобу они, видимо, подали, но наша коллегия больше заинтересована в применении санкций к лицензированным адвокатам, которые платят членские взносы и за косяки отвечают лицензией. А с Лизкой наша комиссия по расследованию инцидентов оказания адвокатских услуг без лицензии удовольствовалась тем, что Лизка слезно поклялась, что с адвокатом, подписывавшим документы, чье имя похоже на слово Жаба, она попрощалась навсегда, и офис закрыла.

Однако же реклама иммиграционных услуг с адресом лизкиного офиса продолжает выходить во всех местных испаноязычных газетах, радио транслирует обещание всяких регулярно обновляется. Только на странице теперь вместо Жабы красуется наш юноша бледный в костюме огромном.

Тем временем, неминуемо приближается день арбитражного слушанья. Из офиса адвоката, назначенного вести арбитраж, звонит секретарша для согласования деталей, и как положено по протоколу спрашивает «неугодно ли примириться?» А мне вся эта история не передать, как надоела. И я говорю: «Если у другой стороны появился адвокат, я готова обсудить условия для отзыва искового заявления.» Секретарша отвечает: «Я все передам противоположной стороне, и Вам перезвонят.» Зная, с какой оперативностью другая сторона выходит на связь, я не особо надеюсь.
Но через пару дней, действительно, раздается звонок.

Обещаю, что следующая часть будет заключительной.